Г.Н.Мелехова, к.и.н., доцент МИРЭА

Мы все еще не осознали в полной мере того, что в трудной и непростой истории нашей были не только террор и геноцид, массовая гибель миллионов ни в чем не повинных людей, не только богоборчество и богоотступничество, но и высочайший, несущий победу над смертью и уничтожением светлый мученический подвиг…

Патриарх Алексий II. Из выступления на XIIМеждународных

образовательных чтениях 2004 г.

«Честна пред Господом смерть преподобных Его», — поется в службе мученикам.

Господу ведомы те, кто Его, а вот нам — не всегда. И хотя организованные советской властью фактически геноцид собственного народа и террор против Церкви стали явными, подлинное содержание и смысл событий тех лет раскрывается постепенно, Этому способствует публикация материалов архивов репрессивных органов НКВД, открытие всех фондов местных партийных и государственных архивов, создание на основе устных, архивных, опубликованных источников электронных баз данных репрессированных, сбор информации в местах, где жили новомученики и подвижники благочестия. Число пострадавших оценивается сотнями тысяч: по разным оценкам, их было от 500.000 до миллиона православных людей. В электронной базе Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета к январю 2004 г. содержалось более 22000 биографических справок. Все более ясным становится смысл их мученичества: не испугавшись угроз и насилия (вплоть до смерти), не поддавшись господствовавшей идеологии, оставшись твердыми исповедниками Христа, они составили фундамент, на котором происходит возрождение веры внаше время.

Но что мы знаем о них — тех, чья пролитая кровь стала, по слову Тертуллиана, семенем веры Церкви? Всего к концу 2007 г. канонизировано 1757 человек, и это малая часть подвижников, почитающихся, как правило, в местах своей жизни и подвига. Например, 25 октября — день памяти 4-х прославленных новомучеников — св. Иоанна исп. (1930), прмч. Лаврентия (1937), сщмч. Александра пресвитера (1940), свт. Николая исп., митр. Алма-Атинского (1955; но кроме них в этот день пострадали еще 62 человека. При этом подвижники канонизированы неравномерно по епархиям. К Московской епархии относятся 508 святых, а к Архангельской 15 святых, из них 3 архиерея (в т.ч. архиеп.Лука Войно-Ясенецкий, живший в Архангельске в ссылке), 2 архимандрита, 2 иеромонаха, 7 протоиереев и иереев, 1 мирянка; к Вологодской епархии относятся 16 святых, из них 4 архиерея, 2 монашествующих (инок и монахиня), 5 протоиереев и иереев, 5 мирян (1 из них та же, что в Архангельской епархии, мирянка); к Петрозаводской епархии — 2 иерея и 1 мирянка. Из этих сведений видно, что канонизированы, в основном, липа из состава духовенства. Между тем противостояние безбожной власти имело повсеместный и общенародный характер, и даже беглый просмотр скорбных списков показывает, что репрессированных из крестьянского сословия много больше, чем из духовенства. В связи с этим важнейшая задача историков, этнографов, прихожан — явить миру имена тех простых крестьян и горожан из русской провинции, чья смерть «честна пред Господом», кто остались «Его», Христовы, несмотря ни на какие мучения, лишения и соблазны. Эта задача тем более актуальна, что советская власть, насаждая новый тип духовности, стремилась прервать преемственность традиции, старалась сделать так, чтобы сама память о пострадавших за Христа истерлась из сознания людей. И в какой-то степени преуспела в этом. Острота проблемы связана и с тем, что время от времени в прессе появляются высказывания (часто — членов комиссий по канонизации), в которых народ фактически обвиняется в преступлениях советского режима. Кроме того, необходимо отдавать себе отчет в том, что состояние источниковой базы таково, что в большинстве случаев, составляя жизнеописания Христовых воинов, мы можем воссоздать лишь внешние обстоятельства их жизненного пути; их внутренняя духовная жизнь чаще всего остается от нас сокрытой.

К сонму прославленных новомучеников российских принадлежит представитель каргопольской священнической династии свт.Вениамин (Казанский Василий Павлович), митрополит Петроградский, расстрелянный по Петроградскому процессу об изъятии церковных ценностей 1922 г. Это — выдающаяся личность, о нем написано много, его памяти была посвящена Каргопольская конференция 2002 г. За несколько дней до расстрела он писал; «Я радостен и покоен, как всегда. Христос — наша жизнь, свет и покой. С ним всегда и везде хорошо < > Теперь время суда. Люди и ради политических убеждений жертвуют всем,.. Нам ли, христианам, да еще иереям, не проявлять подобного мужества даже до смерти, если есть сколько-нибудь веры во Христа, в жизнь будущего века!..» В Няндоме, нынешнем районном центре, включающем селения, где жила семья будущего святителя, построен храм, посвященный его имени. Но свт.Вениамин прожил в Каргополе лишь детские и отроческие годы, и его жизненный подвиг был связан с иными местами.

На Русском Севере духовная атмосфера начала XX в. определялась такими факторами,  как   экономическая  самостоятельность  и  относительная  материальная независимость населения, духовная свобода и высокий уровень религиозности, наличие значительного    числа    монастырей.     Сопротивление    антихристианской    власти сформировалось еще в 1917-18 гг., при закрытии монастырей. В эти годы были убиты сопротивлявшиеся ограблению  монашествующие    из    братии    Кожеозерского-Богоявленского монастыря, расстреляны за проповедь против советской власти некоторые приходские священники; за сокрытие церковных ценностей ряд священников были осуждены на принудительные работы. После закрытия монастырей часть иеромонахов стали священниками пока еще не закрытых приходских храмов, а оставшиеся жить в окрестностях монашествующие образовывали неформальные центры религиозной жизни, где верующие получали поддержку, куда они собирались на богослужение. В сельской части Каргополья такие центры сформировали монахи бывших Александро-Ошевенского и Кирилло-Челмогорского монастырей. Можно сказать, что монашествующие закрыли образовавшиеся бреши в приходском служении; при этом все они были поражены в правах, лишены лекарств и пр.

Религиозные ценности продолжали оставаться основой народной жизни и после 1917 г. Примечательно постановление Ловзанского сельского общества (Каргопольский уезд), принятое в 1918 году в ответ на сообщение священника о декрете отделения школы от Церкви и изъятия из обучения Закона Божия: «Преподавать Закон Божий в школах считать нужным, и преподавание поручить местному причту» — священнику в министерском и дьякону в 2-х земских училищах (безвозмездно). Подобное произошло и в д.Гужово (Лекшмозерский приход), когда до нее дошла весть о прекращении преподавания Закона Божьего; к учительнице А.В. Трапезниковой явилась делегация местных мужиков: «Вы уж, Александра Васильевна, нашим детям Закон Божий разрешите преподавать». Разрешив, А.В. Трапезникова поплатилась своим местом. В 1920-е гг. строились часовни и даже храмы, устраивались домовые церкви и организовывались богослужения, считалось нужным содержать священников и жертвовать на ремонт церквей, кто-то тайно принимая монашеский постриг, схиму, рукополагался. В семье М.А. и Н.Е. Кудриных (пос.Казаково) сохранился документ, написанный 3.03.1925 крестьянами Малошальской общины в Лодыгинский райсовет, с просьбой о проведении крестного хода в праздник Св.Пасхи (с подписью Александра Кудрина). Богоборцами и разрушителями становились единицы, из бедняков и молодежи. Но публично исповедовать веру и тем самым принять венец мученичества оказался способным не каждый. Вера народа стала потаенной. Новомученики — плоть от плоти народа и, в частности, крестьянства (из них происходили многие священники, монахи и монахини), наиболее ярко воплотившие и выразившие духовное несогласие с новой властью.

Вначале 1930-х гг. закрытие церквей и снятие колоколов вызвало новые волнения и, соответственно, аресты, «Препятствовал снятию колоколов», «убеждал не работать в церковные праздники», «принимал участие в сборе средств, чтобы не закрыли приходскую церковь», «контрреволюционная агитация» — таковы формулировки обвинительных приговоров тех лет. Особенно массовые и жестокие расправы были, как известно, в 1937-38 гг., когда стояние за веру Христову дало целый сонм святых и пока не прославленных подвижников из священнического сословия, крестьян, горожан.

Яркой личностью был схиархимандрит Кирилл (Пилюга Кирилл Георгиевич), родившийся в 1876 г. в Минской губернии. С молодых лет он был насельником и монашествующим северных монастырей: Сяндемской Успенской пустыни, Алекеандро-Свирского, Каргопольского Спасо-Преображенского, Кирилло-Челмогорского монастырей. Его имя в постриге — Трифон, приняв сан иеродиакона, а потом иеромонаха, он стал настоятелем Челмогорского монастыря. После закрытия монастыря он проживал с оставшейся братией на территории монастыря или поблизости; пока было можно, служил в храме, потом тайно, в домах прихожан. Иеромонах Трифон не мог смириться с упразднением монастыря: в мае 1928 года он просил передать под пустынь удаленный «остров Наглимозеро с церковью и озером  для устройства там скитской строго монашеской жизни», в чем ему, конечно, было отказано. В 1928 г. он принял схиму со своим крещенским именем Кирилл — видимо, от епископа Каргопольского Варсонофия (Вихвелина Василия Васильевича), который в 1928-32 гг. жил в затворе вблизи Челмогорской пустыни и, видимо, в память прп. Кирилла Челмогорского. Схиархим. Кирилл арестовывался дважды: впервые в сентябре 1932 г., когда было арестовано сразу 8 человек (в т.ч. епископ Варсонофий Вихвелин); в этот раз схиархим.Кирилл был заключен в концлагерь на 8 лет (пребывал в Ухтпечлаге). Вторично — в сентябре 1937 г., когда было арестовано 5 человек (приговорен к 10 годам исправительно-трудовых лагерей — ИТЛ). Пережив лагеря, схиархим.Кирилл после освобождения служил в церкви г.Сыктывкар.

Схиархим.Кирилл имел огромное влияние на окружающих людей. Известно несколько его духовных дочерей из крестьянок ближайших деревень: монахиня Алевтина (Баталова Александра Николаевна), монахиня Анна (Мишина Анна Александровна 1873 г.р.), Новинкина Дарья Богдановна (1876 г.р., умерла в местах лишения свободы). Монахиня Анна (Боголенова Анна Павловна, 1881 г.р.) была арестована в 1937 г. (в числе 5 человек) и заключена в ИТЛ на 10 лет; в 1947 г. она вернулась и жила в родной деревне Казариновская. В 1983-1985 гг. она жила в доме престарелых и в 1984 г. в благодарность за уход за нею указала место, где были зарыты церковные ценности Челмогорской пустыни. Монахиня Евдокия Григорьевна Михнова (1890 г.р.) тоже 1937-1947 гг. провела в ИТЛ и тоже вернулась, в родную деревню. Монахиня Валентина (Горбунцова Лидия Афанасьевна, 1905 г.р.), осиротевшая в 12 лет и нашедшая приют в Кирилло-Челмогорском монастыре, во время 2-го ареста о.Кирилла работала на лесозаготовках и не была арестована, но добровольно уехала за ним в г.Сыктывкар, была певчей в местной церкви, воспитывала внука; видимо, там она и умерла.

Среди каргопольцев-мучеников за веру было немало выдающихся личностей; вместе с еп.Варсонофием был арестован игумен Александро-Ошевенского монастыря Василий Алексеевич Лебедев (уроженец Владимирской губернии, из купцов): в 1922 г. он ушел в затвор, где прожил 10 лет, до своего ареста. Еще один из арестованных в 1932 г. — крестьянин д.Масельга иеромонах Варсонофий (Солодягин Иосиф Алексеевич 1885 г.р.); до 1917 г. он проживал в г.Кронштадте, подвизался в Челмогорской пустыни, в 1924 г. принял постриг, в 1927 г. был рукоположен в иеромонаха. В его доме был устроен домовый храм, где совершались тайные богослужения. Иеромонах Варсонофий арестовывался дважды — в 1932 и 36 гг., во второй раз наказание отбывал в Ухтпечлаге. Он вернулся в родное село, и под именем о.Иосафа его помнили жители дд. Масельги и Гужово в 1980-е гг. Он умер в 1946 г. и похоронен на кладбище на Хижгоре; его могилу и намять берег местный житель Василий Макарович Солодягин, по просьбе и под руководством которого на могиле иером.Варсонофия в конце 1980-х гг. московские туристы поставили деревянный крест.

Иеромонах Павел (Распутин Дмитрий Иванович, 1865 г.р.) происходил из крестьян Ошевенской волости. Его мирское имя — Михаил, он окончил курсы в сельском училище, пострижен в монашество в Александро-Ошевенеском монастыре в 1903 г. После закрытия монастыря он служил поочередно в Ошевенской, Красноляжской, Полуборской приходских церквях, С конца 1930 г., после того, как крестьяне отстояли Красноляжскую церковь от закрытия, и некоторое время она действовала, иером.Павел служил в ней. Интересно, что в 1870-е гг. подрядчиком-строителем Красноляжской Богородицкой церкви был тоже Распутин — Афанасий Петрович, крестьянин д.Шеиной. Иеромонах Павел арестовывался дважды: в 1932 г. и в 1937 г. Весной 1937 г. он совершил крестный ход на Пасху, после чего был заключен в ИТЛ на 10 лет.

Священник церкви прп.Александра Свирского на Хижгоре Каргопольского уезда архим.Алипий (Александр Иванович Ивл(и)ев), иеромонах Александро-Свирского монастыря, (по отзывам крестьян, «очень божественный»), арестовывался и ссылался видимо, четырежды и умер в Новосибирской области в 1950 г. в ссылке на 73-м году жизни о.Алипий уроженец г.Тулы, работавший на Хижгоре в 1918-24 гг., оставил яркий отпечаток в памяти жителей. У крестьян он считался хорошим и грамотным служителем, его забрали в 1925 г, «за хорошие проповеди». О.Алипия многие помнят молодым и красивым, часто одиноким и задумчивым, «очень божественным». Он всегда угощал чем-нибудь проходящих мимо детей и подростков. В 20-е годы он был лишен имущества и выслан, но остался жив. После войны оАлипий служил духовником женского Пюхтицкого монастыря в Эстония и переписывался с некоторыми жительницами Гужова и Масельги. Кто-то из них даже ездил к нему в обитель погостить. Стараниями Василия Макаровича Солодягина сохранилось несколько писем о.Алипия. Во всех них — слова утешения и поддержки, ибо и в разлуке он оставался духовным наставником своих бывших прихожан. Вот лишь несколько слов из его письма 1949 года: «Вот вы в лесу, в поле или на озере; возведите свои очи телесные и сердечные, духовные к небу, к Богу,вздохните из глубины души, от сердца, скажите с чувством: «Боже! милостив буди мне, грешной!» — и верьте: ваш вздох проник небеса, взошел к престолу Божию Господь видит н слышит все, и Ангел Божий вознесет вашу молитву, ваш вздох, вашу слезу, скатившуюся на грудь вашу, — вознесет к престолу Божию».

Суровые испытания выпали па долю приходского духовенства и актива. Родом из каргопольских крестьян был священник Речно-Георгиевского прихода Лобанов Петр Евдокимович (18/5 г.р.), служивший с 1924 г. О.Петр арестовывался 2 раза, в 1930 г. заключен в концлагерь на 3 года) и в 1937 г. Вернувшись в свой приход после первого ареста в 1934 г., он проживал в квартире крестьян Авдеевых. Об этом помнит Мария Павловна Бритвихина (в девичестве Авдеева, 1930 г.р.): «Батюшку забрали, жил у нас на квартире. Хороший, добрый был, нянчился со мной, и дома помогал: когда и стол помоет, и посуду помоет. Домик был недалеко от церкви, нас с сестрой и в церковь водил. Помню, мама ушла в страшную субботу, а меня оставила дома. Я проснулась, и в одной сорочке прибежала к маме. Хорошо помню, как его арестовали, как повезли. Потом и нас — маму, папу, и я была  вызывали в милицию, вели опросы. Помню, как их (с дьяконом) посадили в машину и увезли». Мария Павловна считает, что детские годы заложили в ней любовь к вере на всю жизнь. В 1936 г. о.Петр потиводействовал снятию колоколов с церкви;после ее закрытия совершал тайные богослужения в домах прихожан; после ареста он был расстрелян. Вместе с о.Петром были арестованы крестьяне Александр Николаевич Попов (1873 г.р., церковный староста, расстрелян), Александр Дмитриевич Попов (1884 г.р., церковный староста). Николай Михайлович Попов (1890 г.р,, прихожанин, оба заключены в ИТЛ на 10 лет).

В том же 1937 г. из Лекшмозера среди ночи арестовали и увезли, как рассказывали в 1990-е гг., «на черной машине» весь причт: «попа Ивана», дьякона, сторожа Григория Пономарева, псаломщика, церковного старосту Ефима Федоровича Пономарева, богатых и особо верующих прихожан Вавулинских Алексея и Ивана, всего семь человек. Сегодня удается выяснить, что «поп Иван» — это Мостовой Иван Федорович (1878 г.р., родом из крестьян Екатеринославской губернии), иеромонах, с 1925 г. проживавший в Каргополье и служивший в церкви апп.Петра и Павла. Его арестовывали в 1931, 32, 37 гг., в последний раз расстреляли. Псаломщиком церкви был крестьянин Зверев Василий Тимофеевич (1907 г.р.); в 1934 г. он тайно принял монашеский постриг (его совершил схиархим.Кирилл Пилюга). Монах Василий, осужденный на 10 лет ИТЛ, умер в местах лишения свободы в 1942 г. Пономарев Ефим Федорович был церковным старостой лекшмозерской церкви в течение 12 лет. В 1925 г. он построил часовню в память Богородицы Целительницы (празднование 1 октября), это поныне помнят лекшмозеры. Важность часовни обуславливалась тем, что у всех лекшмозерских деревень был свой праздник, а на Погосте — только общеприходской престольный праздник апп.Петра и Павла. И сегодня погостский праздник в Лекшмозере часто называют «Ефимовым днем». В 1937 г. Ефим Федорович был расстрелян. Та же участь постигла Алексея Дмитриевича Попова (по-деревенски Вавулинеского).

Сохранению духовных традиций северян способствовали сосланные па Север священники, В 1930-е гг. в Печникове служили сосланные Любимов Василий Васильевич (из Московской области) и Степаненко Сергей Терентьевич (из Псковской области). В г.Каргополе на службу в действующий храм Рождества Богородицы приходили множество священников, а еще были сосланные диаконы, псаломщики, регенты к певчие. «Приход у нас был необычный: одних ссыльных священнослужителей двести человек, да два архиерея. Можете себе представить: когда вдруг запоют, не знаешь, на земле ты или на небе. Только в церкви и забывались мы от всех ужасов тех лет», вспоминала дочь тоже ссыльного священника Марта: Васильевна Хвалышская. Среди отбывавших наказание в Каргополе в 30-е гг. священники Жемчужин Василий Владимирович из Псковской обл., Гривский Никандр Семенович из Ленинградской обл., Бычков Иван Тимофеевич из Днепропетровской обл., Монаенко Дмитрий Николаевич из Воронежской обл., Мышкин Валериан Михайлович из Кировской обл., Нецветаев Семен Григорьевич из Орловской обл.. Чудаков Григорий Степанович из Московской обл., Шарицкий Иван Алексеевич из Новгородской обл. Сохранились и опубликованы письма жены и детей сосланному в г.Каргополь псаломщику из Воронежской области Петру Михайловичу Обыденному (имевшему 4-х малолетних детей),а также некоторые его собственные записки. Накануне Прощеного Воскресенья 1937 г. Петр Михайлович писал: «Даруй мне, Боже, не ходить но гостям, по обедам, а работать, изготовлять сладкие кушанья для души, для слуха и сердца и ума верующих. Помоги мне, Боже, быть истинно духовным человеком, регентом, достойным этого звания, и исполнять святое дело свято, чисто и непорочно и с успехом. Благослови, благослови, Дивный Боже, труд мой высокий и прекрасный!» в этом году И.М.Обыденный был осужден на 10 лет ИТЛ и домой не вернулся.

Память о подвижниках сохранялась, хотя сегодня осталось уже мало людей, знавших их, и число их уменьшается. Но имена пострадавших восстанавливают члены приходских общин, они начинают молиться за мучеников — так они становятся участниками современного возрождения православной жизни. Интересно наблюдение автора электронной базы новомучеников Свято-Тихоновского института Н.Е. Емельянова о том, что число действующих храмов растет вслед за числом ставших известными нам новомучеников. В таком случае Русскому Северу предстоит большое будущее: в сборнике Архангельской епархии «За веру Христову» собрано около 3000 статей о пострадавших. Несомненно, что несмотря на насильственное закрытие храмов и репрессии духовенства и активных мирян, террор против Церкви, монастырей и верующих, геноцид против своего народа советской власти не удалось искоренить православие: стояние за веру Христову на Русском Севере дало целый сонм святых и подвижников из духовенства, крестьян, горожан, засвидетельствовавших верность православию своими жизнями. Новомученики — цвет нации, они спасли народ от вырождения и веру от поругания.

Однако пока нет единой оценки этого периода и его деятелей, порой их оправдывают: такое было время. Встречаются описания советских лет (в т.ч. работавших в ОГПУ-НКВД людей) как героических, наполненных опасностями, публикуются материалы, прославляющие руководителей подавления крестьянских волнений, исправительно-трудовых лагерей. В одном из недавних сборников встает тень печально известного на Севере Ухтпечлага, в котором заключенные из радиоактивных подземных вод добывали радий. В качестве достижения освобожденного секретаря парторганизации лагеря М.Н.Пивнева приводится факт, что за годы секретарства этой личности значительно увеличилось количество заключенных (с.124). Другой герой того же сборника — бывший уездный военный комиссар Вельского уезда М.М.Ушаков — в публикуемых воспоминаниях с удовлетворением отмечает, что за участие в Вельском мятеже суду военного трибунала было предано свыше 500 человек (с.262). Осенью 2008 г., в связи с 90-летием образования комсомола, прошла серия публикаций, в которых фактически воспевается развивавшаяся в те годы система воспитания молодежи. А ведь именно она сформировала иванов, не помнящих родства, воспринимавших родную культуру и веру как проявления отсталости, ограниченности, невежества. Подобный разнобой в оценках — преступление перед убиенными; невозможно почитать и гонимых, и гонителей. Видимо, действительно, как пишет иг.Петр, «самый существенный урок 1937 года для нас … состоит в том, что мы не извлекли из него урока».

(557)